Почему она осталась. Можем ли мы выбирать, кого любить? - Анастасия Дрёмова

Наиболее яркие фигуры, которые запомнились ей своей непревзойденной харизмой, неоправданной самоуверенностью или кричащим раскрасом она старалась запечатлеть на свой маленький полароид, выживший спустя почти полвека после своего появления. Он достался ей в наследство от бабушки, бурно прожигавшей молодость, оставив после себя уйму снимков о самых счастливых минутах своей жизни. В памяти бабушка сохранилась в образе неугомонной морщинистой маленькой женщины, вечно ждущей наступления весны, которая так больше и не смогла зацвести в ее душе. Бабушка навсегда осталась для нее далекой и непонятной, женщиной, обнимать которую хотелось ровно с такой же силой, с какой хотелось убежать от нее прочь. Но старенький полароид хранился и оберегался ею со всей той трепетной любовью, на которую способна молодая девушка.

3

Одним зимним вечером, когда снег уже засыпал всевозможные дороги, а теперь продолжал заносить дворы, превращая их в большой снежный ком, она сидела у камина, традиционно разглядывая свои имена, надежно спрятанные в записной книжке и фотографии. На последних из них, сделанных всего пару дней назад, улыбалась женщина лет 50-ти в шляпе с неприлично огромными полями розового цвета и ярко зеленом платье. Но, ни шляпа, ни платье, и даже ожерелье, безобразно перерезавшее шею женщине маленькими неуклюжими бусинками кораллового цвета, не привлекало ее внимания, как мужчина, неловко обнявший даму в шляпе за талию. Эта женщина была его матерью, заставившая его встать рядом с ней при щелчке фотоаппарата, дабы завершить главную мысль ее истории.

Мужчина лет 30, на первый взгляд, не обладавший никакими выдающимися достоинствами и яркими чертами лица, все продолжал приковывать к себе ее внимание. Вот она разглядела его родинку, тихо спрятавшуюся под левым глазом, тонкие морщинки в уголках рта, говорящие о постоянных улыбках, пару волосков явно седого цвета, наивно прячущихся за черные короткие локоны, аккуратно убранные за ухо. Маленькие трещинки на губах, несколько веснушек, стеснительно разбросанных по всему лицу, слегла усталый взгляд, в котором, несмотря на серость, все еще виднелся огонек, готовый разгореться в любую минуту – все это она увидела и полюбила.

Впервые испытывая столь странные чувства, сначала она перепутала их с научным интересом, но чем дальше продолжали тикать старые часы, говоря о смене одного, второго часа, тем четче становилось ощущение некой привязанности, влекущей ее к незнакомому человеку. Пытаясь отогнать от себя мираж, она вложила фотографию в блокнот, вызывающе захлопнув его в порыве своего негодования. Последующие часы до наступления глубокой ночи она провела за написанием своей статьи.

«Любовь. Слово, созданное для того, чтобы объяснить этот поток эмоций, чувств и мыслей, внезапно или со временем, появляющихся внутри человека. На всех языках мира это слово звучит практически одинаково. Здесь дело даже не в схожести букв, а в близости звуков, ощущений при его произношении. Сладость губ и горечь расставания, жар тела и холод безразличия – коктейль, созданный для всех желающих ощутить вкус любви, испытать на себе всю тяжесть и легкость столь сильных чувств, уводящих за горизонт, одновременно толкающих в пучину.

Их история похожа на многие легенды, гласящих о несчастной любви, прощении и смерти. Война. Женщина, взращенная на деревенском молоке, и мужчина, воспитанный в суровых военных традициях. Каждый из них в своей стране считал другого чужеземцем. Их союз был также невозможен, как если бы стриж решил стать курицей и спустился на землю навсегда, променяв бесконечность неба на ощущение полной безысходности. Однако они нашли способ быть вместе, ненадолго, не насовсем, и дни, проведенные рядом друг с другом, подарили им сына, воспоминания о мгновениях счастья и не утраченных за годы жизни чувствах. Спустя несколько дней его мертвое тело было отослано обратно к семье в его родной город, а она осталась одна наедине со своей тихой скорбью».

Поставив точку, она потушила свет и отправилась спать. Спокойная, глубоко погруженная в мысли, медленно уводящих в размышления о собственной судьбе, чувствах и человеке, способного ее остановить, она двигалась не спеша, выверяя каждое свое движение. В ту ночь ей так и не удалось уснуть. Мысли, плотно засевшие у нее в голове, не позволили насладиться миром сладких сновидений. Она поднялась с кровати с первыми лучами утреннего солнца, вся разбитая и уставшая. Приняв прохладный душ и выпив чашку сладкого кофе с молоком, отдаленно напоминающий ее любимый латте, она так и не смогла собрать воедино себя. Но, вернувшись в спальню, вскоре она поддалась призывам мягких перил, и от бессилия рухнув в постель, наконец, уснула.

Ей снились берега, далекие белые песчаные берега, по которым еще не ступала нога человека. Белоснежные дюны сливались с океаном, лазурным и безмятежным, таящим спокойствие не наступившего дня. Яркое солнце, разрывая беспечные облака, медленно спускало свои лучи на песок, бескорыстно отдавая ему свое тепло и свет. Гармония царила вокруг маленькой вселенной, возникшей в фантазии спящей молодой женщины. Лишь только внимательный наблюдатель, длительное время следивший за бытием придуманной земли, сможет разглядеть в нем необъятный хаос, заволакивающий все вокруг.

Настоящий отряд маленьких крабов абрикосового цвета отважно направился сквозь дюны к воде. Бугор за бугром они отчаянно преодолевали, волоча за собой пучок скомканных водорослей. В них, запутавшийся, случайно выкинутый волной лежал морской ежик, хмуро выпучив свои колючки. Их путь был долог, пески казались бесконечными, солнце слишком палящим, а внезапно вылетевшая чайка, разорвавшая своим мощным телом облака, и вовсе представилась ужасающей. Огромные крылья словно затмили свет, отправив их во мглу молчаливой тени. Внезапно охвативший страх сковал на мгновение отряд, однако тут же внутренний инстинкт взял верх, и крабы пустились врассыпную. Еще через мгновение, вспомнив, что они – отряд, крошечное войско, посланное на спасение морского ежа, собрались вместе, образовав защитный щит, состоявший из выпученных заостренных клешней. Но не ежу с его колючками стоило опасаться птицы. Инстинкт животных был силен, однако воспитанное когда-то возникшее, а затем подкрепленное ответственностью чувство долга пересилило ощущение страха, и подтолкнуло крабов к последнему рывку.

Белые пески далеких берегов продолжали наслаждаться теплом летнего солнца, океан все также был безмолвным, облака продолжали нестись в своей тихой гонке, вокруг на этом маленьком фантазийном кусочке суши ощущалась безграничная гармония. Лишь чувство животного страха, медленно растворяющееся в соленом воздухе, все еще застыло в нескольких шагах от воды, где застыл ежик, замертво схватившийся за крошечные песчинки.

От невыносимо громкой тишины своего сна она проснулась в мелком поту. На улице солнце уже закатилось за горизонт, предрекая наступление очередного зимнего вечера, не предвещавшего ничего необычного и удивительного. Чувство разбитости, разлетевшейся себя на мелкие кусочки, еще осталось. «Какой дурацкий сон, – подумала она и встала с кровати, – мне определенно нужен кофе». Добравшись до кофейника, она вылила остатки утреннего кофе в стакан с желтыми уточками, спокойно плавающих в маленьком пруде, она заглянула в холодильник, который, по традиции, тихо плакал почти каждую ночь от голода и абсолютного невнимания к себе. Ощутив призывы и пустого желудка, она вспомнила о том, что уже давно не чувствовала вкуса еды и, решив пойти всем на уступки, собралась в магазин.

Специально для подобных мероприятий, если честно, то и для большинства других, ее ждали удобные огромные валенки нежно кремового оттенка, вязанная шапка цвета лазури и соответствующий цветовой гамме пуховик. Обмотав вокруг шеи теплый толстый шарф, она вышла на улицу, где хлопьями падали снежинки, казавшиеся ночными звездами, рухнувшими с небес.

Дома утопали в сугробах, которых город не видел уже давно. Снег все шел, несмотря на возмущения метеослужбы и горожан. Никто не был готов к наступлению такой зимы, которая, наконец, заставит большинство живущих и работающих осознать всю суровость красоты и мощи циклонов, заполнив каждый двор и каждую улицу мягким белым снегом. Люди весело и суетливо пробирались сквозь сугробы домой – это был настоящий праздник для детей и уже повзрослевших когда-то бывших подростков. Шум веселых голосов разлетался по всем улицам, в разные стороны устремлялись снежки, слепленные как-то неуклюже, где-то уже почти создался снеговик. Жизнь чувствовалась в каждой упавшей снежинке, которая, словно по волшебству или по повелению Ледяного Джека распространяла задор и легкую непосредственность, присущую лишь беззаботным и лишенным всякой ответственности годам нашей жизни.